Счастливый остров - Страница 19

Однажды Тетоху показал нам свой дом. Он был только что построен, но уже весь перекосился и грозил вот-вот упасть. Присмотревшись, мы обнаружили причину: во всей конструкции не было ни одного прямого угла, размеры отличались крайней непропорциональностью. Но Тетоху это ничуть не тревожило.

— Со всеми этими размерами столько возни, да я еще и считаю плохо. У нас один Руа умеет как следует строить дома, но он как раз в это время отправился навестить родных на Хикуэру, и пришлось мне обходиться своими силами. Конечно, дом получился немного нескладный, но жить в нем вполне можно. Аита пеапеа!

Еще один поразительный пример. Первую неделю по прибытии на остров нас удивляли оставленные на деревенской улице или брошенные в самых неожиданных местах тачки и велосипеды. Мы стали подозревать, что добрые раройцы просто-напросто чересчур ленивы, и вскоре убедились в справедливости своих подозрений. Нашему соседу Терии пришло как-то в голову засыпать несколько ям на своем участке. Он взял тачку и принялся возить прекрасный белый песок с берега. Внезапно перевозка прекратилась. Мы проверили: ну, конечно, хозяин бросил полную тачку посреди улицы. Шли дни, а тачка продолжала стоять на том же месте, и хотя Терии несколько раз в день проходил мимо нее, хотя она всем мешала, ни он, ни кто-либо другой и пальцем не шевельнули, чтобы подвинуть ее. А спустя неделю Терии вдруг остановил на ней свой взор и, как ни в чем не бывало, возобновил работу.

Следует, пожалуй, добавить, что это далеко не исключительный случай. Такая беспечность присуща раройцам во всем, за что бы они ни взялись. В любой момент они способны оставить свое дело, если заметят странную рыбу или еще что-нибудь занимательное. Аита пеапеа! Куда спешить? Успеется — не завтра, так послезавтра.

Примечательна способность раройцев внезапно, ни с того ни с сего отправиться в далекое плавание. Старики и молодые очень любят путешествовать, и появление шхуны — всегда большой соблазн для островитян. Стоит одному раройцу собраться за чем-нибудь в Папеэте, как не менее полудюжины его земляков внезапно вспоминают, что у них на Таити неотложные дела или что какой-нибудь родственник ждет их со страшным нетерпением. Впрочем, у каждого раройца есть родные на всем архипелаге, и если судно почему-либо не сможет пристать у того острова, который первоначально был избран целью путешествия, то это не беда — на следующем островке найдется либо тетка, либо двоюродный брат, Аита пеапеа…

Похоже, что раройцы — и туамотуанцы вообще — отличаются этой типично полинезийской беспечностью в большей степени, нежели их соплеменники на других островах Тихого океана. Если большинство остальных народов Полинезии подверглось беспощадному ограблению или давным-давно погибли, то на Рароиа и других островах Туамоту во многом остались те же условия, что в старые, добрые, языческие времена, когда еще ни одна торговая шхуна не отваживалась пробираться между коварными рифами. Это не значит, конечно, что здешние островитяне — кровожадные людоеды, которые бегают полуголые среди пальм и живут в романтических шалашах голливудского образца (читатель и сам уже заметил в этой книге упоминания о кровельном железе, деревянных домах, ботинках, отутюженных костюмах, консервах и футбольных матчах); я имею в виду неизменность основных условий существования. Благодаря своей изолированности Рароиа сильно отличается от Таити и большинства других островов Полинезии, несмотря на внешнее сходство, несмотря на знакомство раройцев со многими промышленными товарами и прочие признаки цивилизации.

Прежде всего надо сказать, что раройцам удалось в значительной степени сохранить свою свободу и самостоятельность. До прихода европейцев на острове существовала местная династия, и наследственный владыка правил довольно бесцеременно. Установив в середине прошлого столетия опеку над островами Туамоту, французы искоренили эту систему. На смену наследственным правителям пришел вождь, назначаемый властями в Папеэте. В остальном островитянам предоставили самим решать свои дела.

Теперь раройцы избирают вождя (это нововведение было, разумеется, встречено с радостью). Чиновников над ними мало, и управляют они спустя рукава. Важнейшие обязанности вождя — наблюдать за сбытом копры, регистрировать рождение и смерть, венчать супругов и руководить общественными работами. Вряд ли можно считать эти обязанности обременительными для него или для населения. Правда, Тека не раз жаловался, что приход торговой шхуны всегда страшная обуза для него, потому что он обязан подписывать все деловые бумаги. Но так как речь идет о нескольких документах в месяц, которые он к тому же никогда не читает, то трудно принять его жалобы всерьез.

Население пока что ни разу не выражало каких-либо претензий, но если у кого-нибудь возникает недовольство, он имеет полную возможность заявить об этом и добиться устранения неполадок. Вождь время от времени созывает совет всех взрослых мужчин острова, и хотя закон не предписывает этого, он всегда склоняется перед решением большинства.

Помимо вождя, есть еще один представитель местной власти, так называемый мутои, назначаемый администрацией в Папеэте. Теоретически мутои объединяет в одном лице почтальона, полицейского и посыльного у вождя, в действительности же ему нечего делать. Раройцы писем не пишут и не получают, преступлений здесь почти не бывает, а посыльный вождю, разумеется, совершенно не нужен. Тем не менее это завидный пост, так как дает право носить форму с красными галунами.